Прижился ли за пять лет корпоративный договор в России: 9 главных кейсов

Корпоративный договор стал в России универсальным инструментом как для выстраивания «неуставных» отношений между совладельцами бизнеса, так и для внесудебного разрешения корпоративных конфликтов. «РБК Pro» изучил судебную практику

• За пять лет действия ст. 67.2 ГК РФ суды рассмотрели всего 64 спора о корпоративных договорах. «РБК Pro» изучил их все и выбрал наиболее яркие кейсы.

Кейс первый. Дуэль на крашеных ногтях

Две визажистки — Елена Новик и Ольга Тропникова — создали в 2003 году сеть салонов красоты «ЛеОл» в Новосибирске и через три года вышли на обороты в 50 млн руб. Но одно юрлицо, которым управляла Ольга, было более прибыльным, а второе — под управлением Елены — хотя и не терпело убытков, но прибыли приносило меньше, что постепенно привело к корпоративному конфликту между дамами. Чтобы разрешить накопившиеся противоречия без суда, предпринимательницы в сентябре 2014 года заключили между собой корпоративный договор (один из первых по новому закону). По условиям договора Новик взяла в управление более прибыльное ООО «ЛеОл. Региональная студия парикмахерского искусства», а Тропникова — балансирующее на грани рентабельности ООО «ЛеОл. Сеть салонов красоты». При этом Елена обязалась передавать Ольге ежемесячно по 220 тыс. руб. наличными в качестве компенсации вплоть до момента, когда валовая прибыль ООО «ЛеОл. Сеть салонов красоты» не достигнет 1 млн руб. в месяц.

Однако после второго такого платежа Елена передумала и перестала платить. Конфликт вспыхнул с новой силой и вылился в суд. Елена попыталась оспорить корпоративный договор — и ей это не удалось, а Ольга по суду взыскала недополученные платежи за семь месяцев с процентами — около 1,8 млн руб. В итоге бывшие подруги все-таки разделили бизнес, каждая осталась со своим ООО. Таким образом, корпоративный договор не помог партнерам сохранить мир, но помог одному из них защитить свои права и интересы.
Но так было не всегда. До середины 2000-х годов гражданское законодательство России было столь примитивным, что такие правовые конструкции, какие применили выше две владелицы небольшого бизнеса, были доступны лишь в иностранных юрисдикциях — в первую очередь в тех, которые живут по английскому праву и его аналогам. С этим в том числе была связана популярность кипрских и виргинских компаний у россиян: бизнесмены выводили холдинговую компанию на Кипр и прописывали все взаимные обязательства и ограничения в корпоративных договорах «там». И все это работало, пока в 2006 году Федеральный арбитражный суд Западно-Сибирского округа по знаменитому делу «МегаФона» не признал такое соглашение недействительным, рассудив, что применение к его положениям норм иностранного права является недопустимым.

Елена Рыбальченко, юрист корпоративной практики «Пепеляев Групп»:

«Данный судебный акт создал прецедент в этой области, и началась масштабная работа по внедрению изменений в законодательство. К середине 2009 года плоды этой работы вступили в силу. Тем не менее нормы специальных корпоративных законов являлись полумерами и не работали ни в свою полную силу, ни в целях защиты прав и интересов участников. В 2014 году уже корпоративные нормы ГК РФ подверглись пересмотру, в результате чего появился институт корпоративных договоров, который вдохнул вторую жизнь в акционерные соглашения и в соглашения об осуществлении прав участников».

С момента появления первых норм о корпоративном договоре в 2008–2009 годах в законах «Об ООО» и «Об АО» и до реформы Гражданского кодекса РФ в 2014 году участники и акционеры, заключавшие такие договоры, фактически не имели адекватной судебной защиты, говорит Анастасия Духина, юрист Capital Legal Services.

«Суды признавали такие договоры противоречащими императивным требованиям законодательства и уставу общества и, как следствие, недействительными, — говорит она. — Много споров вызывала возможность закрепления в корпоративном договоре обязательств, исполнение которых зависит от совершения или несовершения сторонами каких-либо действий, в то время как судебная практика по статье не допускала совершения сделок под условием, зависящим от воли сторон. Отсутствовала возможность признать недействительными решения органов общества, принятые в нарушение корпоративного договора. Практически отсутствовала возможность взыскать неустойку с нарушившего участника, особенно за нарушение обязанности по голосованию определенным образом».

Но с введением в 2014 году в ГК РФ статьи 67.2 и приведением в соответствие с ней норм специальных законов многие проблемы были разрешены, говорит Анастасия. Суды больше не пугает противоречие условий корпоративного договора положениям устава, и они спокойно отменяют решения общих собраний, если голосовавшие в них акционеры нарушили корпоративный договор и это отразилось на итогах голосования. Наконец, появилась возможность заключать договоры с третьими лицами.

СПРАВКА

ГК РФ Статья 67.2. Корпоративный договор
(введена федеральным законом от 05.05.2014 № 99-ФЗ)

1. Участники хозяйственного общества или некоторые из них вправе заключить между собой корпоративный договор (КД), в соответствии с которым они обязуются осуществлять свои права определенным образом или воздерживаться от их осуществления.
2. КД не может обязывать его участников голосовать в соответствии с указаниями органов общества, определять структуру органов общества и их компетенцию.
3. Такие условия ничтожны. Но КД может установить обязанность его сторон голосовать на общем собрании участников общества за включение соответствующих положений в устав.
4. Участники, заключившие КД, обязаны уведомить общество об этом факте, иначе другие участники общества вправе требовать возмещения причиненных им убытков. Содержание договора по умолчанию является конфиденциальным.
5. КД не создает обязанностей для не участвующих в нем лиц.
6. Сделка, заключенная стороной КД в нарушение этого договора, может быть признана судом недействительной по иску участника КД только в случае, если другая сторона сделки знала об ограничениях, предусмотренных КД.
7. Условия КД не могут ограничиваться уставом общества.
8. Выход одной из сторон КД из общества не влечет прекращения действия КД в отношении остальных его сторон, если иное не предусмотрено самим договором.
9. КД может быть заключен участниками общества не только друг с другом, но и с третьими лицами, например с кредиторами.

Андрей Заболотный, заместитель руководителя общего юридического отдела ООО «Институт проблем предпринимательства»:

«Совладельцы компании могут заключить между собой договор, конкретизирующий порядок осуществления участниками принадлежащих им прав, а также определяющий согласованный порядок действий в конкретной ситуации. К числу таких ситуаций могут относиться, например, достижение договоренностей, кто из участников и в каком порядке будет финансировать бизнес. Также в корпоративном договоре можно оговорить согласованную позицию при голосовании на общем собрании участников по любым вопросам, находящимся в компетенции собрания. Договор может обязывать его участников воздерживаться от своих прав — например, на выход из общества, на продажу или покупку долей и акций — до наступления определенных обстоятельств. Наконец, договор можно заключить с кредитором общества (в обеспечение обязательств перед ним) или с будущим его участником».

Кейс 2. Подпись ценой 200 млн руб.

Гораздо более внушительные последствия имел корпоративный договор между совладельцами петербургского холдинга «Бест» Сергеем Двуреченским и Владимиром Василевским. Джентльмены из Северной столицы, как и леди из Сибири, тоже попытались с помощью этого инструмента урегулировать корпоративный конфликт, но на кону у них стояли активы общей стоимостью под 1 млрд руб. Поняв, что их судебные тяжбы могут привести лишь к полному краху бизнеса, Сергей и Владимир договорились об условиях мирного расставания и зафиксировали их в корпоративном договоре. Согласно этой бумаге, Василевский обязался проголосовать на ближайшем собрании участников ООО «Промкомплект» за назначение Двуреченского гендиректором компании, а затем отдать ему свою долю в ней. Со своей стороны Двуреченский обязался отозвать все иски — свои и подконтрольных компаний — к Василевскому и не подавать новых. За неисполнение любого из этих условий договор предусматривает штраф — 200 млн руб.

Василевский свои обязательства выполнил: подарил долю и проголосовал как надо. А Двуреченский не только не отозвал свои иски (семь штук), но и подал новые. Сочтя это нарушением корпоративного договора, Василевский подал иск о взыскании 200-миллионного штрафа. В суде Двуреченский возражал, что и договор дарения долей, и решение о назначении его гендиректором «Промкомплекта» были впоследствии оспорены третьим участником общества, который в корпоративном договоре не участвовал. Поэтому он считает договор не вступившим в силу. Суд первой инстанции не внял этим доводам и иск удовлетворил, однако апелляция решение отменила, а кассация с ней согласилась.

Артем Рыжов, адвокат CLC:

«К нам обращаются, когда корпоративный конфликт уже возник, и выясняется, что стороны либо вообще не предусмотрели никаких правовых механизмов решения противоречий, либо эти механизмы по каким-то причинам не сработали. При этом с корпоративным договором приходится сталкиваться довольно редко. Особенно неохотно этим инструментом пользуется средний и малый российский бизнес, предпочитая то, что по-английски красиво называется term sheet, а по-русски — «понятийка». С юридической обязательностью этих документов потом возникают проблемы: в арбитражный суд с ними не придешь (к следователю — можно).

Найти универсальную альтернативу корпоративному договору сложно. В последнее время все чаще прибегают к опциону на заключение договора (ст. 429.2 ГК), включая его в договор купли-продажи долей в уставном капитале или акций общества в виде условия о праве обратного выкупа, которое возникает у продавца при наступлении определенных обстоятельств. Особенно эффективно это работает с учетом практики создания компаний под конкретный проект. Один бизнесмен передает другому корпоративный контроль над компанией, реализующей тот или иной проект, под каким-то условием, например об участии в финансировании другого совместного проекта. Как правило, схема оформляется системой договоров: помимо купли-продажи с опционом заключается соглашение об уступке, инвестиционный договор и др. Если нарушаются условия, предусмотренные опционом, то компания возвращается продавцу. К преимуществам опциона на обратный выкуп долей в уставном капитале или акций можно отнести его нотариальную форму».

Кейс 3. Договор в защиту «Ростеха»

Самым крупным спором, в котором был замешан корпоративный договор, стал конфликт вокруг рязанского станкостроительного промышленного объединения «Саста». Это предприятие в 2014 году выиграло в конкурсе Минпромторга и получило госфинансирование перевооружения производства для изготовления современных станков с ЧПУ. При общей стоимости проекта 1,83 млрд руб. госкорпорация «Ростех» профинансировала почти две трети от этой суммы, а оставшуюся треть внесла «Саста». Средства были инвестированы в закупку оборудования для «дочки» компании — АО «СТП Саста», в которой «дочка» «Ростеха» — АО «Станкопром» — приобрела одну акцию, а затем выдала займы на 800 млн руб. Чтобы упорядочить расходование этих средств, «Саста», «СТП Саста» и «Станкопром» заключили корпоративный договор, где расписали, кто перед кем и за что отвечает в случае чего.

Однако в 2018 году АО «Саста» купила петербургская группа «Балтийская промышленная компания» Дианы Калединой. Новый собственник назначил своего гендиректора, а затем решил оспорить и корпоративный договор, который налагает на купленную компанию обременение в виде ответственности за реализацию инвестпроекта.

И суд первой инстанции удовлетворил иск, потому что формально договор содержал несколько противоречий ст. 67.2: корпоративный договор подписан кроме акционеров и самой «дочкой», за которую договаривались стороны; одним из пунктов договора предусмотрена обязанность сторон голосовать на собраниях так, как скажет гендиректор. Однако «Ростех» оспорил решение в апелляции, которая отменила его, потому что, когда речь идет о контроле за расходованием бюджетного миллиарда, такие придирки несущественны: частная компания, чья «дочка» получила этот миллиард, должна отвечать за исполнение ее обязательств — и точка.

Кейс 4. Договорные схемы от «Роснано»

Другая госкорпорация — «Роснано» — тоже успешно воспользовалась возможностями, предоставленными корпоративным договором, чтобы перенести риски от неудачных госинвестиций на бизнесменов. Она еще в 2011 году вложила почти 200 млн руб. в ООО «Эсто Вакуум» для создания производства автоматизированных вакуумных установок, получив за это 49,99% долей в капитале компании. При этом в обеспечение возврата этих средств был заключен корпоративный договор, в соответствии с которым остальные совладельцы ООО обязались выкупить долю «Роснано» за 294 млн руб. — в случае если не удастся выйти на квартальные обороты в 237 млн руб. до конца 2013 года.

В четвертом квартале 2013 года «Эсто Вакуум» выручил всего 19 млн руб., что дало «Роснано» формальное основание для требования выкупа, чем та и воспользовалась, адресовав такое требование к гендиректору компании Виталию Разумову. Не получив ответа, госкорпорация в 2016 году обратилась в суд с иском об обязании бизнесмена выполнить условие корпоративного договора.

Суд первой инстанции в иске отказал, сочтя Разумова «слабой стороной» и решив, что корпоративный договор не может предусматривать обязанности покупать доли — а только продавать. Апелляционный суд решил иначе, но из кассации дело вернулось на пересмотр, чтобы выяснить еще одно обстоятельство неудачи инвестпроекта. По версии Разумова, «Роснано» само навязало компании схему финансирования проекта посредством Смоленского банка, где было размещено почти 800 млн руб. средств госкорпорации. В декабре 2013 года у банка была отозвана лицензия, и деньги до инвестпроекта так и не дошли. Кроме того, возражал Разумов, «Роснано» в 2015 году довело свой пакет акций в компании до контрольного (58%), и под контролем госкорпорации общество совершило ряд сделок, приведших к уменьшению его активов и затем к банкротству. И выкупать теперь почти за 300 млн руб. акции банкрота несправедливо. Однако суды при новом рассмотрении не убедили эти доводы, и они удовлетворили иск «Роснано» исключительно по формальному признаку.

Опробованную «Роснано» схему возврата инвестиций — через обязательство партнера выкупить долю инвестора в случае недостижения плановых результатов — использовали и совладельцы ООО «Оптические системы». Компания «Лазер солюшенс РКФН» инвестировала в стартап этого ООО около 250 млн руб. При этом второй совладелец «Оптических систем» — ООО «Фосенс холдинг» — обязался выкупить долю инвестора, если не сможет за три года вывести проект на обороты 1,6 млрд руб. в год. Весной 2019 года суд удовлетворил соответствующий иск инвестора.

Анна Коняева, руководитель ГК «Центр правового обслуживания»:

«Сегодня законодательство далеко шагнуло вперед, и вместо корпоративного договора участники общества могут использовать, например, опционы. По опциону одна из сторон при наступлении заранее оговоренных условий может забрать долю другой стороны (без ее участия), выплатив заранее оговоренную сумму. Опционы являются прекрасным инструментом разрешения корпоративных конфликтов (тупиковых ситуаций). Кроме того, опционы могут содержать условия по согласованию продавцом доли (действующим участником) своих действий в обществе с потенциальным покупателем. На случай нарушения этих условий опционом можно предусмотреть ответственность (штраф, досрочный выкуп доли и т.д.). При наступлении предусмотренного договором условия покупатель приходит к нотариусу и делает заявление об акцепте оферты. Далее нотариус самостоятельно подает заявление в регистрирующий налоговый орган о переходе права собственности на долю (без участия продавца). При такой конструкции исключается риск злоупотреблений со стороны продавца и затягивание процесса перехода права на долю».

Кейс 5. Наследственный электорат

Еще один интересный корпоративный договор заключили участники тамбовского ООО «Уметский». В этой компании 40 совладельцев, причем 53% долей принадлежали ее основателю Дмитрию Проскурину, а 47% — всем остальным 39 участникам. В 2016 году Проскурин умер, завещав всю свою долю сыну Алексею. Но по уставу этого ООО наследники могут вступить во владение долями только с одобрения общего собрания остальных участников. Алексей Проскурин очень хотел получить доли, поэтому провел целую кампанию среди будущих бизнес-партнеров, убедив 19 из них проголосовать за него на общем собрании. А чтобы они не передумали, заключил со всеми ними корпоративный договор, обязывающий их отдать свое «за».

Тогда четверо других участников оспорили этот корпоративный договор в суде, заявив, что он противоречит уставу общества, а кроме того, в нем участвуют не все совладельцы. На что суд возразил, что договор могут заключить и некоторые участники, и на тех, кто его не заключал, он свое действие не распространяет.

Александр Вознесенский, председатель совета директоров группы компаний «Севкабель»:

«Помимо корпоративного договора нельзя забывать о постоянно совершенствуемом классическом инструменте регулирования прав акционеров/участников — уставе общества. Например, в непубличных хозяйственных обществах закон разрешает отступить от правила, предусматривающего, что объем прав участника определяется размером его доли. Недавно на практике мы, выступая в сделке партнером с меньшей долей, закрепили в уставе общества положения о распределении прибыли поровну между участниками, а также о единогласном решении по избранию генерального директора, одновременно зафиксировав в корпоративном договоре, что кандидатуру генерального директора предлагает наша сторона».

Кейс 6. Вместо поручительств

Архангельский ИП Виктор Тюкин много лет поставлял свою продукцию в магазины ООО «Рассвет». При этом ретейлер рассчитывался с поставщиком нерегулярно и постепенно накопил долгов на десятки миллионов рублей. В итоге владелец «Рассвета» Владимир Петровский заключил с Тюкиным корпоративный договор, в соответствии с которым обязался не выходить из общества, пока оно не рассчитается с поставщиком. Однако поступил в точности наоборот: вышел из общества и получил действительную стоимость своих 99% долей — 67 млн руб. ИП Тюкин обратился в суд, где предъявил корпоративный договор, и суд, несмотря на возражения Петровского, что Тюкин не является совладельцем «Рассвета», иск удовлетворил, вернул Петровскому доли и взыскал с него в пользу «Рассвета» 67 млн руб.

Кейс 7. Акция неповиновения

Супруги Нина и Василий Барщуки, владеющие долями и акциями в десятке нефтяных компаний города Старый Оскол, заключили меж собой корпоративное соглашение, по которому обязались не приобретать без согласия друг друга акций этих компаний у третьих лиц. Но Василий однажды, не спросив супругу, купил на 3,5 млн руб. акций АО «Осколнефтеснаб». Узнав об этом, Нина принесла в суд корпоративный договор и обязала нарушителя вернуть обществу акции, а общество — вернуть ему деньги.

Кейс 8. Залог успешной сделки

Жительница Ростова Елена Золотова купила у виргинского офшора Cesto Investment Ltd за $2 млн акции кипрского офшора UD Port Ltd, главным активом которого являются акции АО «Усть-Донецкий порт». Но заплатила за него сразу только $500 тыс., а остальные $1,5 млн обязалась выплачивать в рассрочку. При этом между продавцом и покупателем был заключен корпоративный договор, по которому Елена Золотова обещала сразу после покупки заложить акции порта в пользу продавца в обеспечение оставшихся выплат. Но выполнять обещание владелица UD Port Ltd не торопилась, поэтому пришлось Cesto Investment Ltd идти в арбитражный суд и требовать исполнения договора.

Кейс 9. Должникам на заметку

Корпоративный договор помогает не только кредиторам, но — при должной юридической сноровке — и должникам. Так, например, владелец 99% ООО «Татспецэнерго» Дмитрий Мочалов заключил со своим младшим партнером Игорем Курбановым (1%) корпоративный договор, в соответствии с которым получил право в случае выхода из общества получить в качестве стоимости доли фиксированную сумму — 36,1 млн руб., независимо от объема договорных обязательств и претензий контрагентов. И вот бизнесмен воспользовался этим правом. Он вышел из общества и взыскал с него требуемую сумму в суде. А так как денег у общества на выплату всей суммы не оказалось, Мочалов подал на банкротство своей бывшей компании — и стал первым кредитором, не дожидаясь, пока это сделают реальные контрагенты.